В годы правления царя и великого князя Иоанна Васильевича Грозного в области Великого Новгорода, в городе Великие Луки, родился в семье благочестивых Козьмы и Стефаниды младенец, нареченный во Святом Крещении именем Мина.

Родители его скончались, когда отроку не исполнилось и десяти лет. Но сирота обрел иного отца в лице священника городской Благовещенской церкви Бориса, принявшего вскоре, по смерти супруги, иночество в обители Козьмы и Дамиана с именем Боголепа.

Есть в стороне той и другой монастырь, во имя преподобного отца Сергия Радонежского. Туда и назначен был священноинок Боголеп настоятелем «Божиим изволением, преподобного отца Сергия молитвами и по решению правивших знатных людей». Тогда и блаженный Мина не захотел более оставаться в миру: раздав нищим имение свое, поспешил к чтитому учителю и был пострижен им в иночество с именем Мартирия.

Облекая юношу в ангельский образ, прозорливый старец предсказал своему ученику: «Унаследуешь ты блаженство древних преподобных отцов и воздвигнешь храм в непроходимом пустынном месте, и там множество душ человеческих спасутся благодаря тебе».

Семь лет Мартирий и его духовный наставник неослабно трудились Господу в одной келье, соревнуя друг другу в подвигах бдения, поста и молитвы. Один раз в день, ближе к вечеру, вкушали они хлеб и воду и немного приготовленных овощей. После длительного молитвенного правила и дневных трудов большую часть ночи проводили без сна, перетирая жерновами зерно в муку.

По прошествии семи лет пребывания в послушании у духовного отца возымел преподобный Мартирий желание удалиться в пустыню и договорился с одним боголюбцем идти в то место, «куда Бог наставит». Вдруг пришел к нему в келью некий юродивый, именем Михаил, и сказал: «Мартирий, пойди один». То же объявил он и тому боголюбцу. В день архистратига Божия Михаила, когда в Великих Луках было освящение одноименной церкви, подвижники тайно вышли из монастырая и отошли от Великих Лук на шестьдесят поприщ (путевая мера, расстояние, соответствующее длине греческого стадия около 185 м).

«В ту же ночь выпал снег по колено, – пишет Преподобный в своей повести, – нашли мы глухое место и хотели там поставить хижину, но оказалось невозможно, потому что мох занесло снегом и нечем было конопатить. И возле какого-то ручья, на берегу в земле, в глине, выкопали мы себе землянку и покрыли ее еловыми ветками». Вскоре товарищ Преподобного оставил его, не выдержав тягот пустынной жизни, и впоследствии только один из окрестных крестьян приходил навещать Мартирия. «Я же жил в пустыни и питался рукоделием своим: плел из лыка лапти и с тем крестьянином отсылал по селам жителям, а они присылали с ним же все потребное мне. И я, грешный, принимал с благодарностью от них приносимое, моля за них Бога».

Прилежный подвиг пустынника вызвал зависть и злобу исконного врага рода человеческого. Свою борьбу с ним описывает Преподобный так: «В той пустыни принял я великие страхования от бесов. Приходили они ко мне и пугали, стоя у моей хижины за дверьми и говоря друг другу: «Спит он». А один бес проник в хижину мою и хотел схватить меня, как будто желая меня задушить. Я же безпрестанно творил Иисусову молитву, и он убежал от меня.

Другие же бесы, которые стояли у кельи пред дверьми, сказали тому бесу: «Почему ты не нападаешь на него?» А бес им отвелил: «Пойдите вы сами к нему и одолейте его!» Я же, сотворив молитву, сказал им так: «О, отпадшие бесы, что сделал вам я, грешный? Вы же привели меня в эту пустынь и хотите насмеяться надо мной (в этих словах Преподобного звучит его сомнение – было ли Божие благословение на его жительство в пустыни). Я же, грешный, надеюсь на Господа Бога моего Иисуса Христа и на Пречистую Богоматерь, и на силы небесные, на Михаила и Гавриила, и на своего святого Ангела, хранителя души и тела моего, и на всех святых».

Подвизаясь в пустыни, Преподобный, однако, испытывал глубокие сомнения, угоден ли Богу его подвиг, предпринятый втайне, без благословения духовного отца. Он написал Боголепу, испрашивая благословения на жизнь в пустыни. Тот же не благословил, но ответил Мартирию: «Пойди, господин, жить в общее житие».

Тогда отправился Преподобный, колеблясь между послушанием своему старцу и желанием жить в безмолвии, на поклонение Пречистой Богородице и Преподобным Авраамию и Ефрему в город Смоленск. И они, чудотворцы, утешили его явлением своим и возвестили: «Должен ты жить в пустыни, но там, где благоволит Господь».

Последовав слову своего духовного отца, преподобный Мартирий поступил в монастырь – теперь уже – Тихвинский, памятуя о явлении ему в огненном столпе иконы Богородицы Одигитрии, в надежде, что она, Путеводительница, «направит стопы его» и разрешит все его недоумения. В монастыре уже жил ученик его Авраамий. Поселившись с ним в одной келье, Преподобный поведал ему об отшельнической жизни и рассказал о своем желании идти в Поморье, подальше от людей. Авраамий же не одобрил этого и сказал: «Не ходи, отче, ни в Поморье, ни куда еще, но иди в пустыню в то место, о котором я скажу тебе.. Шел я раз вечером, в сумерках, с книгою по монастырю из церкви, от чудотворного образа Пречистой Богородицы, к трапезе, и посмотел на небо в ту сторону, где та пустыня, и увидел, что на небе крест воссиял, светлый, как луч, и весь покрытый звездами, над тем самым пустынным местом. Место это я знаю, оно непроходимо, стоит во мху, среди болот. Иди на него и не ищи другого. Живи там, пока Бог изволит, ибо будет в том месте Божие милосердие».

Услышав рассказ Авраамия, Преподобный возжелал посетить указанную учеником путыню. Испросив благословения на то у настоятеля и вознеся теплую молитву у чудотоворного образа Одигитрии, преподобный Мартирий, изготовив две небольшие иконы: одну Живоначальной Троицы, другую Пресвятой Богородицы Тихвинской, отправился в путь. За пять верст до указанного места находись селение Буборины. Здесь Мартирий у одного песелянина, именем Иосифа, узнал о месте, к которому направлялся, и просил сопроводить его туда. Едва заметною тропою, миновав обширные, опасные и топкие мхи, Мартирий с проводником достигли пустыни, лесистым зеленым островом возвышающейся среди безкрайних болот, как бы некоею стеною ограждающих ее безмолвие и уединение.


Возрадовался Преподобный, достигнув цели своего странствия, ибо уразумел он, что это именно и есть место, уторованное ему Богом. Се удалихся бегая, и водворихся в пустыни. Чаях Бога, спасающаго мя от малодушия и от бури (Пс. 54). Эти строки псалма, думается, не раз повторял Преподобный, полагая начало жития своего на Зеленом острове. Первой была поставлена им малая хижина, а потом вскоре и часовня (сам монастырь впоследствии был построен приблизительно в одной версте от места, куда первоначально пришел Преподобный). Тогда, наконец, огласилась безлюдная пустыня славословием Творца. Безплодная, стала плодоносной, орошенная многим течением слез подвижника.

Но недолго укрывался под спудом горящий светильник – святая жизнь пустынника стала привлекать к нему множество окрестных жителей. Они начали посещать его: иные искали утешения в скорбях и разрешения своих недоумений, иные желали навсегда остаться с Преподобным и принимали ангельский образ. Так положено было основание Троицкого Зеленецкого монастыря.